Колким действительно, но воистину справедливым словом заключает он и свою сатиру «На лицемерных монахов», говоря им, что

Τάς παχεας σάρκας, και γαστέρα ογκον εχουσαν

Ή λεπτή χορεΐν είσοδος ου δύναται».

(«Утучненная плоть и расширевшее чрево не могут пройти сквозь узкие врата».) [671]

Часть II

Стихотворения лирические

Лучшую и в собственном смысле поэтическую часть произведений святого Григория Богослова составляют его чисто лирические стихотворения, которые, по цитируемому нами изданию мавриниан, все почти, за незначительным исключением, находятся в первом разделе второй книги, под номерами с 19 по 89 включительно.

В этих превосходных образцах христианской лирики ярко и оригинально обозначился весь его поэтический гений. В них не видно ни следов подражательности, ни влияния риторики, ни подавляющего элемента рефлексии. Они не задуманы по каким-нибудь внешним, сторонним для поэзии мотивам, но выходят прямо из непосредственного источника поэзии – сильного и глубокого одушевления, оплодотворенного чувством христианского сознания. Они не сочинены искусственно, по законам теории поэзии, не обработаны механически, по правилам стихометрической техники, а вылились и создались сами собой, как живой отголосок живейших движений сердца, как естественное проявление известного состояния души, отличающего всех истинных представителей поэтического дарования, которые, выражаясь словами одного из них, «рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв».

Область чистой лирики, как сфера свободного, непосредственного проявления внутреннего мира человека – сокровенной жизни души и сердца, всего более сродна была мягкой, нежной, в высшей степени впечатлительной и отзывчивой душе поэта, всего более гармонировала с личными особенностями его поэтического дарования. Оттого лирические стихотворения его дышат таким теплым, искренним чувством, таким могучим одушевлением, глубоко захватывающим и увлекающим даже тех, кто читает их в переводе.

Разнообразием душевных настроений, определяющих содержание лирических произведений поэта, различием свойств и направлений чувства, сообщающих известный тон и форму их, условливается и разнообразие видов лирической поэзии святого отца; внешним образом оно выражается у поэта уже в самом надписании лирических стихотворений: «Θρήνος» [ «Плач»],«Θρηνητικόν» [ «Плачевное»],«Ίκετήριον εις Χριστάν» [ «Прошение ко Христу], «Αεησις προς τον Χριστάν» [ «Моление ко Христу»], «Ε/ςτην εαυτοΰ ψυχην» [ «К душе своей»], «Προςτον αύτοΰ θυμον» [ «К своей душе»], «Κατάτου πονηρού» [ «На лукавого»].

Вообще говоря, лирические произведения Григория Богослова всего чаще превращаются в молитвенный вопль страждущей души; вопль этот, правда, принимает разнообразное выражение то сильной скорби, томления души, алчущей лучшей жизни, но изнемогающей в борьбе с внешними препятствиями и с самой собой, то благоговейного трепета пред бесконечностью ума, воли и силы Творческой, то пламенной любви, жаждущей созерцать небесную, неизменяемую, нетленную, неувядающую красоту, то трогательного умиления пред всеобъемлющей Благостью – источником жизни и наслаждения всех тварей, то порывистого негодования на ничтожество предметов, обольщающих человеческое сердце, то безусловной покорности небу в несчастии, то искреннего, полного раскаяния в греховных делах и нечистых желаниях. Но чрез все почти лирические стихотворения поэта, за исключением разве некоторых гимнов, проходил более или менее сильно и заметно их основной элегический мотив. Так что даже те стихотворения, которые, как не имеющие определенной формы, не могут быть строго отнесены к одному какому-либо роду поэтических произведений, имеют больше точек соприкосновения с элегией, чем с каким-нибудь другим видом поэтического творчества. Не смущаясь поэтому тем обстоятельством, что сам поэт общим родовым именем ελεγειακόν [элегическое] называет только одно стихотворение [№ 28. «Стихотворение элегическое»], считаем позволительным, для удобства аналитического разбора лирических стихотворений его, разделить их все на два общие отдела: а) элегии и б) гимны.

Если тесное внутреннее отношение лироэпических стихотворений Григория – гномов, сатиры, дидактических и исторических поэм, – к подобного же рода произведениям древнегреческой литературы ставит его, как поэта, в преемственную связь с античными классиками, то внутренняя самобытность и непосредственность его чисто лирических произведений – элегии, со всеми ее разновидностями, и гимна отводят ему по справедливости первое место в области нового, оригинального рода поэтического творчества – духовно-христианской лирики. Преобразовав названные античные формы поэзии в духе христианского настроения, святой Григорий Назианзин первый из христианских поэтов создал в этом новом роде образцы, в художественном отношении ничуть не уступающие совершеннейшим произведениям классической лирики. На раскрытии этого общего тезиса, составляющего самое ядро нашего исследования, мы остановимся несколько подробнее.

И прежде всего постараемся выяснить свое положение об оригинальности лирической поэзии святого Григория Богослова из рассмотрения природы и характера главной лирической формы его – элегии.

1. Элегия

Элегия, как особый вид лирической поэзии, у древних греков не имела того значения, какое мы соединяем теперь с этим словом. Тесно связанная в своем происхождении с музыкой, она определялась у них более размером, чем содержанием. Слово ελεγεΐον [элегия] означало именно двустишие, состоявшее из одной строки гекзаметра и одной пентаметра, аελεγεια – стихотворение этого смешанного размера, от слова ελεγος [эпос], которое греки точно так же употребляли в смысле пентаметра, как слово επος в смысле гекзаметра. Этот элегический размер применялся ко всевозможным сюжетам – к вопросам нравственности, военным и политическим воззваниям, рассуждениям в форме пословиц, излияниям любви и горести, хвалебным эпиграммам и грустным эпитафиям, так что совершенно невозможно сказать, что именно составляет его прямую область. Если бы, таким образом, при определении древнегреческой элегии мы захотели руководствоваться ее содержанием, то нам пришлось бы дробить ее на следующие мало общего имеющие между собою виды: политическо-воинственную, этико-дидактическую, эротическую, буколическую, хвалебную, печальную, застольную (симпозионическую) и пр. В качестве именно общего, родового признака всех этих разнообразных видов элегии мы можем указать только одну особенность – это общую им всем принадлежность к области личной или, как говорят немцы, субъективной поэзии. Эта постоянная и неизменная черта элегической поэзии выступает весьма явственно даже там, где античный поэт обсуждает общественные вопросы, как, например, в элегиях Солона, или пересказывает эпические мифы, как делает Антимах в своей Лиде. Эта же черта древней элегии, по-видимому, внутренне роднит ее и с элегической поэзией святого Григория Богослова. Но на этой-то внутренней особенности (Subjectivitat), единственно общей у древней элегии с элегической поэзией святого отца, мы и думаем основать все неизмеримое различие их между собой. Справедливо, что область античной элегии и вообще лирической поэзии, как и элегии, подлежащей нашему разбору, есть одинаково область личной, субъективной поэзии. Это до такой степени бесспорно, что слово «субъективна» можно принимать прямо как сказуемое к подлежащему аналитического суждения – элегия. Но дело в том, что подлежащее в этом суждении определяется своим признаком только номинально, а не реально. Необходимо обратить внимание на то, чем именно, исчерпывалась субъективная область античного элегического поэта и что́ составляет природу элегических стихотворений святого Григория Богослова.